Сегодня День защиты детей.
И сегодня я видела, как ударили ребенка.
Девочку лет десяти. Наверно, мама просила ее не пачкать платье. Наверно, она обещала этого не делать. И, конечно, нарушила свое обещание. А зеленый сок от молодой травы так сложно вывести с белоснежной ткани... Мама сидела на скамейке, качала коляску с младенцем и ждала, когда девочка подойдет к ней. Девочка шла, зажав испачканный подол в горсть.
- Ща чо будет... - опасливо сказала девочкина подружка. На ней, к счастью, были джинсы. - Вот на фига ты, Анька, выпендриваешься?
- Каникулы же, - грустно ответила Анька.
- Ну блин щас ты получишь каникулы.
Несчастная Анька приблизилась к матери и застыла, опустив голову. Руки продолжали комкать испачканный подол, окончательно превращая нарядное платье в серую пыльную тряпку.
- Я тебя предупреждала? - спросила мать. Она говорила тихо, чтобы не разбудить малыша, и от этого было еще страшнее.
Девочка кивнула.
- Я тебе говорила? А ты что? Ну-ка, ближе подойди.
Девочка сделала крошечный шаг вперед и втянула голову в плечи.
- Мама, прости, пожалуйста. Я упала. Я ненарочно.
- Ты упала? Ах, ты упала!
Губы девочки задрожали, лицо искривилось, и это, видимо, окончательно взбесило усталую женщину, у которой младенец на руках, недосып, а теперь еще платье стирать, и что это за дочь, не дочь, а наказание какое-то!
Удар был не сильный - видимо, женщине удалось взять себя в руки. Голова девочки мотнулась на тоненькой, незагорелой еще шее.
- Неделю дома. Без планшета. Без телевизора.
Девочка подняла на мать полные слез глаза и прорыдала:
- Мамочка, ну пожалуйста, пожалуйста, я не хочу сидеть дома! Накажи меня, или пусть папа накажет! Я сама ремень достану!
Запал у матери уже прошел, ей было неловко, что безобразная сцена разыгралась на глазах у посторонних.
- Простите ее, - вступилась старушка с соседней лавки. - Жалко в такую погоду дома-то сидеть.
В коляске заплакал младенец.
- Меня только никому не жалко, - буркнула мать. - Пошли домой. Вечером отец с тобой разберется.
- Анька, ты завтра придешь? - прокричала с безопасного расстояния давешняя подружка в джинсах.
- Ремня получит и придет, - мать половчее перехватила ручку коляски.
- Ну уж прямо ремня, - вздохнула старушка. - За платье-то.
Мать пожала плечами:
- Ну она же сама выбрала ремнем по жопе. Я-то тут при чем?
Уходя, девочка оглянулась на своих друзей и показала им большой палец: мол, все нормально, выкрутилась, завтра увидимся.

Нет, ее родители не садисты. Они ее не убьют и даже не покалечат - в конце концов, от пары синяков на заднице еще никто не умирал. Они ни в коем случае не хотят, чтобы взрослая жизнь девочки превратилась в кошмар. Они думают, что ремень - это метод воспитания, не хуже всех прочих. А что, всех пороли, и ничего, выросли людьми... Бить девочку им не доставляет никакого удовольствия. Но раз она сама выбрала - придется.
Но вот о чем они точно не думают, занося над девочкой ремень, так это о том, что каждым ударом они вбивают в девочкину голову страшную уверенность в том, что ее тело - товар. Телом можно расплатиться - в детстве за испачканное платье, во взрослой жизни за любую другую провинность, реальную или мнимую. Тело можно обменять на благосклонность - сначала родителей, потом мужчины. Физическая боль и унижение ничто, надо только немного потерпеть - и ты обязательно что-нибудь за это получишь. В детстве - прогулку. Во взрослой жизни - передышку до следующего унижения. И следующей боли.

Сегодня я видела, как рождается жертва.

Чернигов - один из старейших городов и самый северный областной центр Украины. Первое упоминание датировано 907 г. Сегодня здесь проживает около 300 тыс. человек. В свое время был признан самым экологически чистым городом страны (что неудивительно, столько зелени я еще нигде у нас не видел).
( Read more... )

Есть у меня любимые сообщества, читаю их  и иногда вклиниваюсь со своими комментами. А сегодня, после долгого перерыва, залезла в Неглинку и "утонула" в Столешниковом переулке. И такая тоска схватила за глотку, что память просто вынесло лавиной!
Пушкинская улица, Большая Дмитровка.... 1943 или 44 год, поздний зимний вечер,  трамвай №3 или 27 промерзший, с заледевшими стеклами, укутанная кондукторша и молодая красивая пара, она - в шикарной рыжей шубке, красивая, смеющаяся. И я, больше никого. В авоське бидон, кастрюлька и льняной мешочек.  Я -  в столовую, где работает мама, посуда - может дадут супа (бидон) и остатки гарнира от второго (кастрюля). А повезет, так и немного хлеба перепадет, это уж в мешочек. И так почти каждый вечер, никаких чувств о своей ничтожности, ни униженности не наблюдалось, люди всё понимали, и если есть, то давали. А нет - ну, что ж, иди домой.  Значит, братья в ночь уйдут  на Каланчевку, мб их возьмут на разгрузку вагонов. Ну, а я с утра  пойду спрашивать, кому что надо сделать  ( помыть пол, простирнуть бельё, убраться и проч), своя клиентура уже была, оплата - хлебом.  1943-44 года в памяти черные, тяжелые, от плохого питания открылись раны на ноге, в школе - пропуски и сплошные тройки. И очень голодно, всем.
Пушкинская... Направо - театр Станиславского и Немировича-Данченко, афишы - "Мадам Арго", "Перикола" , "Дон Сезар де Базан",  налево - непонятный для меня "Ромэн" с нарисованной красавицей Лялей Черной. Это - до Столешникова. На углу с ним знаменитый меховой комиссионный с огромным волком в витрине, пугалом для непослушной моей младшей сестрёнки. Всё написанное - из военного времени. Но меховую шляпку-таблетку купила там уже позже.
Про  светлые года и память выдает светлое - кипящий толпой Столешников, очереди в кондитерский, за пирожными и тортами особой вкусности, наисвежайшие, только-только из цеха, распоженного сзади магазина. А магазинчик малюсенький, с двумя прилавками - напротив входа полутораметровый прилавок с восточными сладостями, разной косхалвой, шербетами и рахат-лукумами: влево от входа - мекка для сладкоежек - там листы с пирожными, тортами, от запахов слюна течет, а ты стоишь в очереди  и мечтаешь: " значит так, беру  эклеры,  наполеоны,  бисквитных,  картошки,  меренги и тд", потом очухиваешься - а не обожраться ли нашей милой семейке от такого количества и начинаешь по-новой. Домой идешь с сознанием, что сейчас будет взрыв радости, чай и вообще благорастворение воздухов.
В шикарном фруктовом можно было достояться и отовариться хорошим виноградом и апельсинами. Про обалденный винный магазин распространяться не буду, это место притяжения мужской половины посетителей Столешникова. Вот крошечный магазин с самоцветами привлекал меня постоянно, заходила и подолгу осматривала витрины, любовалась красотой камней и изделий. Ну, а дальше, на углу Петровки, памятный магазин "Одежда", где мне посчастливилось купить самое любимое платье, черное, шерстяное, носимое много лет, фасоном полностью отвечающим моей фигуре. Впоследствии дважды шила в ателье по этому фасону, уже без стекляруса, но красиво было всё равно. А теперь перехожу на другую сторону переулка и иду..., сразу же упираюсь в ЗАГС Свердловского района гор.Москвы. Место, где мною была сделана ошибка или глупость, положившая печать на всю жизнь. Это - мой брак. Словцо - то ещё! А дальше двухэтажная гостиница, название крутится в мозгах, но не даётся! Потом на этом месте было кафе "Красный мак" с открытой верандой, а уж затем просто пустое место. В следующим доме, на втором этаже был врачебный кабинет для осмотра доноров и выдачи направлений на сдачу крови. Несешь справку, что здорова, старуха - гинекологиня осматривает тебя и читает нотацию, что надо купить новые панталоны и вообще приличные девицы носят комбинации под платье. Ходили каждый месяц, нас она уже знала, но туркала всё равно. Сдавали по 400гр, но кормили вкусным мясным обедом и ведь платили больше, чем была стипендия. В следующий по ходу большой ювелирный я не заходила, интересы тогда  были совсем другие.
Во времена перестройки и гласности, когда невозможно было купить обувь, в Москве развелось много умельцев по пошиву сапог и прочей дамской радости. Вот и мне в Столешникове соорудили темнокрасные сапоги с носком, по твердости не уступающим железу.  И в те же времена,  идя вечером  с работы и  неся в сумке банку сметаны и батон, на меня из кустов в Марьиной Роще выпер мужичонка с воплем "Сумку давай!". Рефлекс сработал и я дала, но только в ухо. Почему-то тот завалился в грязь, а меня одолела храбрость и желание наподдать ему еще и сапогом, после этого раздался вой, а я уже с перепугу рванула домой. Потом обнаружила, что от гренадерского замаха правый рукав наполовину был оторван, хорошо что по шву.
Ну и последнее по переулку - на углу с Пушкинской, напротив пивной "Ямы" в доме Юргенсона была булочная, где мне почему-то всегда удавалось покупать московские калачи. Кто помнит, тот никогда их не забудет.
А дальше по Пушкинской вплоть до Колонного зала много чего интересного, но это оставляю на потом.
 Спокойной всем ночи!

Кто сказал?..

Если долго сидеть на берегу реки, то можно увидеть, как по ней проплывет труп твоего врага.
из древнекитайского военно-политического трактата «Искусство войны», приписываемого стратегу Сунь Цзы (VI век до н. э.

Если долго плыть на трупе своего врага, можно увидеть себя, сидящего на берегу.
Если притвориться трупом и поплыть по реке, то можно узнать, кто твой враг.
Если сидеть спиной к реке, можно не заметить победу.
В пустыне лучше не иметь врагов.
Если всю жизнь ты сидел на берегу реки в ожидании трупа обидчика, но так и не дождался его, значит, обида существовала только в твоей голове.
Если ты плывёшь по реке, а на берегу сидит твой враг, значит, ты труп.
Если два взаимных врага одновременно сели у реки, они увидят плывущие трупы друг друга.
Если ты сидишь на берегу, а по реке плывёт твой труп - значит, ты враг самому себе.